Читая Веллера

[rdavid]

С Михаилом Веллером у меня отношения сложные. Когда-то давно он напоминал мне Довлатова - я читал всё, что мог достать. Я читал, читал, читал... понаписал Веллер много. На очередном сборнике он мне надоел, я оставил книгу на середине. И мысленно занёс его в разряд коммерческих писателей, вместе с Марининой и Незнанским. 10 лет я про Веллера не вспоминал. Несколько раз в интернете мне попадалась его публицистика. (Блестящая, надо сказать.) И только... Но недавно я прочитал сборник "Долина идолов". На одном дыхании. Я выбрал несколько мест на память.

Михаил Веллер. Пир духа

Рукописи не горят

- Эту булгаковскую фразу знают все (все, кому следует это знать) - но не знают, что за ней стоит: как-то это ускользнуло пока от комментаторов. И хоть тресни - вот не записал сразу, по глупости, и забыл, и никак не вспомнить теперь автора и название книги, и не могу найти концов: кучу историй перерыл. Дело было так:

Вот Испания, и инквизиция, и XV век, и жгут моранов и не моранов, и блюдут чистоту веры. И приходят среди прочих к одному ученому, почтенному раву, и выгребают у него все свитки и пергамент, и устраивают аутодафе, и пусть радуются, что пока жгут не его самого, а только его книги.

Площадь, толпа, костер, искры, палач горящие листы ворошит. И пригнанные евреи стоят у помоста, принимают назидательный урок. И просветленный седой рав, окруженный учениками, отрешенно смотрит в огонь, беззвучно шепчет и улыбается иногда.

И один из учеников, не выдерживая, спрашивает:
- Раби, чему вы улыбаетесь? Ведь горят ваши рукописи, весь смысл и труд вашей жизни?
На что тот отвечает:
- Рукописи не горят - горит бумага... а слова возвращаются к Богу.


Михаил Веллер. Ножик Сережи Довлатова

Иностранцем становишься постепенно

Постепенно перестаешь обращать внимание на мелочи: что автобусы почище и в них не толкаются, что улицу переходят только на зеленый, что при этом идущая с поворота машина всегда тебя пропускает, а давая тебе дорогу на "зебре", тормозит трамвай, что все спокойны и нигде не лезут без очереди; привыкаешь в такси здороваться с шофером, привыкаешь к сдержанности в общении и к пунктуальности встреч...

Однажды замечаешь, что перестал выносить мусорное ведро: весь мусор спихивается в яркий пластиковый пакет из-под очередной покупки, и сам этот мусор нарядный и пестрый: баночки, коробочки, бутылочки, не имеющие ничего общего с когдатошними помоями. Замечаешь при очередных российских катаклизмах свое приятное ощущение безопасной непричастности: твоей семьи это не касается, тебе лично не грозит...

Россия - остается своей: ты приезжаешь - здор-рово, ребята! Смотришь в лица, прочее мелочи. И по дороге от лица до лица - шизеешь: от грязи, бьющей в глаза, нерадивой и бесстыдной нищеты, нормальной окружающим; от обшарпанных прилавков, вонючих лестниц, колдобистого асфальта; от дебильной медлительности кассирш и неприязни продавцов, от грубости равнодушия и простоты жульничества, агрессивной ауры толпы, где каждый собран за себя постоять, раздрызганности упрессованного телами транспорта, нежилой неуютности кабинетов и коридоров, от неряшливой дискомфортности редких кафе и убогой пустоты аптек. Таксист - хам, редактор - враль, слово не держится, в метро духотища, водка - отрава, вязким испарением прослоена атмосфера, тягучий налет серости на всем, и от этой вселенской неустроенности устаешь: сам процесс жизни делается тебе труден неизвестно отчего.

И Ганапольскому в "Эхе Москвы" на вопрос: ну как тебе Москва? - я мог ответить честно только одно: ребята, в этой сверхгигантской куче дерьма оскорбительно и непереносимо все. Кроме одного: но ребята, вы все здесь...


Михаил Веллер.Как меня редактировали

(Это история текста "Заговор сионских мудрецов", после которого я тоже подумал, что Веллер поехал крышей.)

С максимальной бережностью и максимальным же эффектом со мной поработал интеллигентный и доброжелательный главный редактор «Нового времени» Александр Борисович Пумпянский.

Я приволок туда рассказ. Недлинный такой. И не чересчур публикабельный для периодики даже новейших времен. Он назывался «Заговор сионских мудрецов». (Не путать с «Протоколами» оных же.) И написан был в форме внутреннего монолога антисемита. Насчет того, что евреи необратимо захватили западный мир и культуру, подсунув людям состряпанного ими для «внешнего употребления» бога, придумав денежное обращение и заставив всех писать буквенным письмом своего же изобретения. Все, то есть, стали плясать под дудку евреев, и сами в них стали превращаться, и нет спасения, граждане.

Александр Борисович с колес загнал его в идущий номер, а я уехал из Москвы. Пока все хорошо.

Через месяц мне позвонила знакомая из Нью-Йорка и, помычав, с неловкостью спросила, действительно ли это я написал такое-то, перепечатанное в одной русской газете у них там. Я подтвердил. Она с дрожью в голосе осведомилась, как я мог такую… ну… странно даже… она удивлена. И закруглила разговор.

Второй знакомый, из Израиля, был непосредствен и прям. «Это действительно ты написал эту антисемитскую залепуху?» – изумился он. Я пытался объяснить про иронию, но услышал про то, что меня, оказывается, плохо знали.

Тираж «Нового времени» на тот момент составлял пять тысяч. После пятого звонка я удивился скрупулезному вниманию эмигрантских пиратов-издателей с их дайджестами, но еще более – отсутствию у моих зарубежных знакомых чувства иронии и юмора. Меня качественно заклеймили и оплевали…

Посла пятнадцатого звонка, уже из Германии, я сурово задумался. И достал оригинал публикации.

Ни буквы в моем тексте тронуто не было. Разве что фамилию переставили с верха текста, как принято в рассказах, в низ, как подписывают статьи. И под заголовком исчезло слово «рассказ». А сам заголовок звучал теперь: «Деньги, буквы, Бог…». И было это заверстано между двумя другими статьями. Ну, журнал-то не литературный. Публицистический.

Теперь представьте себе, что вы открываете статью с таким достаточно нейтральным заголовком и читаете первую фразу: «Не знаю, знакомо ли вам то странное и непередаваемое чувство, с которым однажды утром ты смотришь в зеркало и вдруг понимаешь, что видишь в нем еврея». И восемь страниц в том же духе. И подпись под статьей.

Место этому шедевру было в газете «Завтра». И я мог претендовать на максимальный гонорар. Плюс надбавка за национальное саморазоблачение. От легкого и мастерского касания редакторского карандаша ирония растворилась и улетучилась напрочь, а слова зазвучали горькой и ядовитой правдой, которая чернее лжи.

Я выпил водки и принял холодный душ. Я не имел никаких оснований сомневаться в умственной состоятельности Александра Борисовича. Но собственные мозги на место встали не сразу.

Больше я в «Новое время» не ходил. Зла не держу. Нечайно ведь… Но боюсь.

Comments

[nicshe2003.livejournal.com]

Перечитал эту книгу несколько раз :)) Очень !

Как меня редактировали

[jenya444.livejournal.com]

Потрясающе. Действительно, минимальное вмешательство редактора, а какой эффект.

Re: Как меня редактировали

[rdavid.livejournal.com]

Честно сказать, там и текст такой... серьёзный. В исполнении по-обычному злого Веллера ирония теряется.

[bigus.livejournal.com]

он классно писал до конца 90, потом стало чересчур много самоповторов и нравоучений

[rdavid.livejournal.com]

Во-во, я тоже тогда это почувствовал, но сейчас, я опять Веллера люблю :)

[rimmalove.livejournal.com]

Давненько же автор был в России. У нас теперь тоже мусор красивый. Но не в этом дело. А вот в чём:"от обшарпанных прилавков,колдобистого асфальта,от неряшливой дискомфортности редких кафе и убогой пустоты аптек"- Но всё это пахнет детством, всё наполнено лаской, убогость эта сентиментальна и царствена, как жилище родных стариков. Всё это пахнет лопнувшими почками и майским дождём, всё пронизано долгожданным солнышком. Всё в мягких морщинках и наполненно воспоминаниями и добротой. И ничего этого Веллер не почуял. у него проблемы с органами чувств.

[rdavid.livejournal.com]

Ну, конечно, писатель про свой опыт рассказывает. Веллер, вообще, жестковат и злобоват. Но пишет хорошо.

А в России, мне кажется, он часто бывает. По крайней мере в русском телевизоре мне несколько раз попадался.

[azasello.livejournal.com]

Поддерживаю.
Возможно, у меня некоторые органы восприятия за последнее время притуплены, но не испытываю какой-либо "грязи" и "осадка на душе" при возвращении из Парижа или Токио (с их то японской чистотой, рационализмом и почтительностью) в Москву. Правда, один момент, возможно, все объясняет - живу исключительно в Москве и Питере, в таком вот государстве... Мопитер.. или Питква. Москва-Санкт.

Езжу редко, около одного раза в год, за последние пять лет уезжаю и возвращаюсь без дискомфорта от "разницы культур" и без челночного "вороха покупок".

По поводу самокритики Велера:
1) неумение жить счастливо "здесь и сейчас". То ли лень, то ли неспособность, то ли идеализм "люблю то, чего нет". Али еще хуже, и не без астрологии: за Крысой подмечен статус "баба яга всегда против". Вечная борьба.
2) есть люди, и культуры, которые без "самоедства" развиваться не умеют. И это для них вполне нормально. Такой вот способ существования, мышления. И в этом не вижу ничего такого ужасного. Если пытаться перейти на национальную тему, любимый конек Веллера, - на моей памяти у трех наций: японцы, евреи и русские - встречаешь культ самопоедания, порой циничного, чуть ли не национальном масштабе. Но так ли уж это плохо? Сам процесс всегда можно сделать довольно увлекательным и интересным, не лишен трудовых порывов, и самоирония - вполне занятно, театр абсурда - прямой поставщик нестандартных идей и хорошего юмора.

За Булгакова автору ЖЖ спасибо.

[gennadydobr]

Спасибо, Римма!
Красивый ответ.
У него не проблемы с органами чувств, все глубже - вы с ним живете в разных мирах. И мне ваш мир гораздо больше нравится ))